Австралии удалось воплотить в жизнь две излюбленные российские идеи последнего времени: модернизация поставлена на поток при помощи ЧАСТНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО ПАРТНЕРСТВА.

«Наука не делается по взмаху волшебной палочки. Вот почему в 2010-2011 годах мы инвестируем 8,9 млрд. австралийских долларов в исследования и инновации. Мы вкладываем средства в инфраструктуру и людей, и тем самым помогаем укрепить сотрудничество правительства, исследовательского сообщества и индустрии. Мы даем Вам многое, но и от Вас ждем больших свершений», - с такими словами обратился 6 октября прошлого года к участникам Национального форума по исследованиям в Мельбурне министр инноваций, промышленности и науки Австралии, сенатор Ким Карр.

Он и все сидящие в зале знали - эта гигантская сумма будет потрачена не на виртуальные цели, а на тысячи конкретных прикладных, перспективных, фундаментальных и инновационных проектов.

За последние два десятилетия Австралия выстроила одну их самых эффективных в мире систем научно-исследовательской деятельности и ее практического применения (R&D). Стоит ли удивляться, что страна с 22-миллионным населением сегодня входит в десятку крупнейших государств по количеству ежегодно регистрируемых патентов?

Кооперативный исследовательский центр

Как соединить инновационные идеи и деньги на их претворение в жизнь?

Австралийское правительство ответило на этот вопрос в 1991 году, когда озвучило программу по созданию кооперативных исследовательских центров (CRC), ставшую основополагающей для развития сектора R&D.

«Чтобы наладить эффективный процесс разработки новых технологий, важно разрушить традиционные границы между исследователями и университетами с одной стороны, государством и бизнесом - с другой. В ходе реализации данной программы возникло множество CRC, которые являются символом тесного контакта исследовательского сообщества, государства и индустрии», - сказал главный исполнительный директор Объединенного исследовательского центра по изучению технологий, создающих парниковый эффект, Питер Кук.

Что же представляет собой кооперативный исследовательский центр CRC?

Основное правило заключается в том, что ученые трудятся над решением конкретных проблем в определенных областях. Обычно в структуру исследовательского центра входят не только исследователи и заинтересованные компании, но и университеты, которые предоставляют свою базу для проведения изысканий, а зачастую и самостоятельно участвуют в проекте. Главная особенность подобных структур в том, что нет нужды держать ученых в одном месте, как офисных работников. Штаб-квартира исследовательского центра может находиться в каком-нибудь крупном городе - Канберре, Мельбурне или Сиднее, а персонал - в различных университетах. По завершении проектных работ исследовательский центр оформляет лицензию на коммерческое использование новой технологии и передает ее заказчику (бизнесу или государству), либо самостоятельно продает права на нее.

На первом этапе деньги на любые исследования выделяются из государственного и регионального бюджетов. Схема проста - раз в два года правительство сообщает, в какие области намерено инвестировать очередную порцию средств, и объявляет специальный тендер на лучшие инновационные проекты. Участвовать могут как существующие исследовательские центры, так и отдельные исследователи или корпоративные структуры, которые хотят создать новый CRC.

К примеру, в 2010 году были оглашены результаты 13-го по счету конкурса, в результате которого гранты в размере 100 млн. долларов получили два исследовательских центра, организованных специально под предлагаемые проекты, и два, появившихся ранее.

Однако победа в тендере не означает безбедного существования в течение долгого времени: как правило, срок госфинансирования - 5-7 лет. По его истечении исследовательский центр должен выйти на самоокупаемость за счет сторонних средств.

Вариантов много: получение роялти от передачи прав на коммерческое использование технологий или привлечение грантов компаний для проведения дальнейших исследований.

«Мы занимаемся различными вещами, связанными с углекислым газом, - от мембран до анализа поведения CO₂ при определенных условиях. И эти исследования дорого стоят: любой значимый проект обходится минимум в 5 млн. долларов, а затраты на нашу пятилетнюю программу составляют 125 млн., - рассказывает Питер Кук. - В рамках проекта мы сотрудничаем с разными компаниями, такими как Shell, ВР, Rio Tinto. Они предоставляют дополнительное финансирование».

За время существования программы были проспонсированы проекты создания 186 исследовательских центров. Правительство выделило более 3,3 млрд. долларов. Еще 10,8 млрд. в виде денег и других активов - привлекли сами участники. В случае, если CRC не может перейти на самообеспечение, он моментально покидает рынок. Об этом свидетельствует то, что в настоящее время в Австралии действуют лишь 42 исследовательских центра, представляющих четыре основные отрасли:

• сельское хозяйство, в том числе лесное и рыболовство - 11 центров
• горнодобывающую промышленность – 4 центра
• производство - 5 центров
• сектор услуг -22 центра

Соревнование за CRC

За право привлечь CRC на свою территорию существует негласное соревнование между регионами. В настоящее время по числу штаб-квартир лидирует Мельбурн: здесь расположены офисы 14 исследовательских центров, то есть на четыре больше, чем в штате Новый Южный Уэльс, столицей которого является Сидней. Многие центры предпочитают открывать представительства в столице страны Канберре - поближе к основным трендам. Кроме того, регион Австралийская столичная территория уже инвестирует весомые 4% регионального ВВП в исследования и развитие. Однако, пожалуй, наиболее перспективным местом с точки зрения развития CRC ныне является самый большой австралийский штат - Квинсленд. Директор по привлечению инвестиций Brisbane Marketing (муниципальное агентство по экономическому развитию города Брисбена, столицы Квинсленда) Дэниел Хавас говорит, что характер деятельности CRC в регионе во многом определяется индустриальным профилем последнего.

В Квинсленде сосредоточена большая часть добывающей промышленности страны. «У нас работают несколько промышленных центров, в том числе Центр горнодобывающей промышленности и Центр по управлению инфраструктурой и инженерными коммуникациями, - поясняет он. - Кроме того, к 2026 году Брисбен намерен снизить до нуля парниковые выбросы, что обеспечивает хорошие инвестиционные возможности в таких областях, как водные ресурсы, управление отходами и энергетика. Хотя мы приветствуем любых инвесторов, которые заинтересуются, скажем, производством продуктов питания или разработкой цифровой техники».

Уже сейчас суммарные затраты Квинсленда на разработки и инновации превышают 2 млрд. австралийских долларов в год, и в течение ближайшего десятилетия сумма может удвоиться.

Определение стратегии технологического развития

CRC всем хороши, кроме, пожалуй, одного - ориентации на решение узкого круга задач и осуществление конкретных проектов.

Сиюминутные результаты подходят для тактических целей, однако нельзя забывать о стратегической политике в науке. За нее в Австралии отвечают государственные агентства во главе с Организацией научно-технических исследований стран Содружества (CSIRO).

«Такие центры, как CSIRO, ориентированы на разработку глобальных технологий и платформ на будущее. Они занимаются проектами, которые призваны приносить пользу австралийцам и национальной индустрии. Например, более прогрессивные способы выращивания сельскохозяйственных культур или другие технологии повышения эффективности различных отраслей. Хотя конкретные результаты могут быть реализованы на практике и в короткие сроки», - говорит старший менеджер по развитию бизнеса New South Innovations Pty Ltd (созданной на базе Университета Нового Южного Уэльса) Нил Симпсон.

CSIRO - крупнейший владелец патентов в Австралии. «Фактически нас можно назвать девелопером масштабных исследовательских проектов. Мы обеспечиваем полный пакет документов - от сопровождения деятельности ученого до выдачи лицензии на коммерческое использование продукции», - рассказывает генеральный менеджер по коммерциализации проектов CSIRO Джейн Бингли. По ее словам, за 2010 год выдано более 70 коммерческих лицензий, а всего в активе организации уже 190 подобных документов. CSIRO сотрудничает с университетами и CRC. Так что можно говорить о том, что с ее помощью австралийское правительство определяет генеральный вектор технологического развития страны.

Интересно, что есть на этом рынке и свои консультанты. К примеру Австралийский институт коммерциализации (AIC). «Мы определяем коммерциализацию как конвертацию идеи или конкретного знания в продукт или услугу. Иногда идея рождается из лабораторного исследования, но чаще ее автор - конкретный человек с его неповторимым опытом. Многие наши проекты возникают именно так: мы анализируем потребности клиентов, помогаем понять, как капитализировать их идеи, основать новый сектор рынка или решить проблемы», - уточняет главный исполнительный директор института Роуэн Гилмор.

По данным последнего исследования AEC Croup, те услуги, которые оказывает AIC, приносят экономике страны дополнительные 240 млн. долларов ежегодно - за счет роста оборотов компаний, объемов экспорта и создания новых рабочих мест.

С недавних пор одна из важнейших функций CSIRO и CRC - глобализация. «Сегодня сектор R&D в стране чрезвычайно развит и разнообразен. Однако в Австралии проживает менее 1% населения планеты, поэтому мы хорошо понимаем, что та ценность, которую мы можем извлекать из этого сегмента, должна работать и на зарубежных рынках. Мантра всех австралийских исследовательских центров заключается в том, что они должны быть ориентированы на внешние рынки», - констатирует Питер Кук. Причем подразумевается не только экспорт, но и импорт технологий, приток новых ученых. «Исследователи поедут туда, где есть инфраструктура и возможность работать. Мы трудимся, чтобы создать им такие условия», - лаконично замечает Джейн Бингли.

Университетские центры и их роль в разработке новых технологий

А что же фундаментальная наука? «Университеты как раз и занимаются глобальными изысканиями, не требующими немедленных результатов, - утверждает Нил Симпсон. - При этом они активно участвуют в работе всей системы - таким образом, обеспечивается связь фундаментальных исследований с конкретным рынком».

Около 25 лет назад правительство страны решилось на резкое уменьшение финансирования университетов, но взамен позволило последним искать дополнительные способы заработка. Так во многих кампусах появились специальные районы, где базируются исследовательские подразделения различных компаний. Они платят за аренду и научные изыскания, а основную работу для них, естественно, выполняют студенты. Кроме того, высшие учебные заведения активно участвуют в различных государственных программах. А бороться, надо сказать, есть за что. Из 8,9 млрд. долларов на исследования и инновации в 2010-2011-м 2,4 млрд. получат именно они.

Но все же самое интересное - собственные коммерческие центры, создаваемые университетами. Они занимаются консалтингом и коммерческими исследованиями, действуют как офисы по разработке новых технологий и защите интеллектуальной собственности, а также создают непосредственно в стенах альма-матер продукты и услуги для продажи.

«Если бизнес или правительство нуждаются в экспертизах, исследованиях, либо продуктах и результатах, которые есть у квинслендского Университета Гриффита, они обращаются в Griffith Enterprise. В первых двух случаях технологии отправляются за пределы учебного заведения для дальнейшей разработки, в последнем работа идет исключительно внутри университета», - объясняет директор Griffith Enterprise Николас Матье. Он говорит, что ежегодно университетский центр выполняет около 300 проектов, 20 из которых приносят основной доход, а остальные делаются на перспективу.

Правда, большое отличие университетских центров от CRC или CSIRO в том, что проекты первых ориентированы лишь на социальные и гуманитарные специальности. Так, Griffith Enterprise «вырастил» из бизнес-школы университета Азиатско-Тихоокеанский центр по изучению франчайзинга. «Мы помогли им разработать бизнес-модель, и сейчас они поставляют на рынок различные услуги: электронные классы, информационные продукты и т.п.», - рассказывает г-н Матье.

Кроме того, по его словам, 15 лет назад университет совместно с компанией AstraZeneca основал Институт по разработке натуральных продуктов, который занимается созданием лекарств на основе натуральных ингредиентов. Сегодня его оборот равен примерно 100 млн. долларов. В отчете Университета Гриффита за 2009 год указано, что правительственные гранты составляют 261,6 млн. долларов, а неправительственное финансирование - 272,6 млн. Большая часть этих сумм как раз и есть дополнительные доходы учебного заведения.

Что касается конкретных изобретений, то, как замечает Нил Симпсон, их путь от идеи до применения в индустрии занимает от пяти до восьми лет, и зависит от сложности реализации идеи и ее востребованности на конкретном рынке.

«Последний пример, который могу привести, - работа в секторе фотогальванических технологий. Мы потратили шесть лет на получение лицензии и начало коммерческого использования изобретения совместно с одной из китайских компаний, - говорит он. - Однако уже в 2011-м ожидаем поступления в бюджет Университета Нового Южного Уэльса роялти в несколько миллионов долларов».

Главными сферами для университетских исследователей, продолжает г-н Симпсон, в настоящее время становятся те, что волнуют ученых во всем мире: технологии переработки мусора и сокращения его количества, очищение окружающей среды, экономия энергии и альтернативная энергетика.

ЧАСТНО-ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПАРТНЕРСТВО - некоторые факты

Впрочем, находятся и недовольные даже такой четко выстроенной системой.

«Австралия - весьма ограниченный рынок с точки зрения привлечения венчурного капитала в проекты, поэтому поиск средств во многом напоминает бег с препятствиями. Государственные программы нацелены на разделение рисков: получить гранты зачастую можно лишь при наличии гарантий аналогичных вложений со стороны авторов проекта либо спонсоров. Несмотря на то, что Австралия является колыбелью большого количества перспективных технологий, неудивительно, что изобретения нередко коммерциализируются за рубежом», - сетует исполнительный председатель компании Endogene Pty Ltd Рон Льюис.

Он не понаслышке знает, о чем говорит. Его компания дважды получала государственные гранты - по Программе развития экспортных рынков и от Фонда инноваций в сфере биотехнологий, благодаря которым удалось довести четыре медицинские разработки от стадии идеи до создания прототипа. Но на этом дело застопорилось - Endogene Pty не может найти финансирование на дальнейшее развитие инновационного проекта и производство опытных образцов. По словам г-на Льюиса, перспективы этих решений составляют 10 млрд. долларов ежегодно, но чиновники неизменно говорят, что государство не может участвовать в бизнесе и, что развитием проектов должен заниматься частный сектор. Однако последний не готов брать на себя такие риски. «Хотя я не считаю нормальной практикой вторжение государства на рынки капитала, возможно, выходом из ситуации стало бы требование для тех же пенсионных фондов размещать, к примеру, 1% имеющихся средств в коммерческих проектах в научной и медицинской областях. Австралия гордится своей репутацией «умной» державы. Но разве умно экспортировать перспективные идеи?» - задается вопросом Рон Льюис.

Шанс таких ученых, как он, заключается в том, что нынешний премьер-министр страны Джулия Гиллард делает ставку как раз на развитие малого бизнеса. Правда, пока из конкретных мер в ее арсенале только те, что достались от предшественника, Кевина Радда.

В начале 2010 года он успел утвердить новую налоговую стратегию R&D Tax Credit. Суть ее в следующем: компания может претендовать на налоговое возмещение в размере 40% от затрат на исследования, а для небольших фирм с оборотом до 20 млн. долларов этот порог возрастает до 45%. Согласно подсчетам Кима Карра, такие меры обеспечат бизнес-исследователям в общей сложности 1,6 млрд. долларов ежегодно.

Другая инициатива г-на Радда - правительственная программа Commercialisation Australia, направленная на то, чтобы помочь местным изобретателям, предпринимателям и исследователям превратить идеи в конкретные товары и услуги. На первом этапе выделено 9,6 млн. долларов, которые достанутся авторам 21 проекта в самых разных областях – от лечения заболеваний и создания инновационных материалов, до электроники и новых онлайн-услуг. Деньги уже получили две компании из Сиднея – EnGeneIC Ltd, занимающаяся разработкой средств борьбы с раком, и Global Detection Systems, предлагающая технологии защиты китов и дельфинов. Кроме того, активизировался Австралийский совет по исследованиям. В 2009-2010 годах он рассмотрел 6388 предложений и профинансировал 1679 из них. В частности, в апреле 2010-го более 27 млн. долларов было выделено 20 австралийским организациям, которые приняли на работу 100 молодых ученых – как местных, так и из-за рубежа.

Рон Льюис не верит, что эти меры помогут его компании. «Налоговые послабления эффективны только тогда, когда бизнес приносит прибыль. А для того чтобы получить компенсацию, надо найти деньги на инновации и исследования. Это замкнутый круг», - качает он головой.

У австралийской системы R&D действительно много критиков, подтверждает Нил Симпсон. «Главное, за что ее ругают, - большие затраты на исследования при довольно малом проценте выхода удачных инноваций и технологий. Однако факт остается фактом: она выполняет свое основное предназначение - сводит вместе ученых, государство и бизнес», - резюмирует он.